началопродолжениеНебесная рапсодияДокументально-художественная повесть(окончание)ПЕРЕГОНПорыв ветра сорвал чудом сохранившиеся прошлогодние листочки берёзы и понёс раскидывать их по речной глади. Медведица махнула лапой по воде, раздвигая весёлую стайку «оторванцев» и замерла. Её чуткий слух уловил незнакомый звук. Подняв морду к небу, она стала ждать и через некоторое время увидела летящую прямо на неё огромную зелёную стрекозу со странными свистящими крыльями, оставляющую за собой какой-то след. Стрекот стал быстро превращаться в грохот, и испугавшаяся медведица ринулась в кусты, подальше от неведомого шумного и вонючего существа. А на соседней поляне, не нарушая иерархии, упрямо двигались в нужном им направлении кабаны – и наплевать на что-то там летящее…
...Заходя на очередной вираж, «Саныч» что-то увидел за бортом.
- Во, мужики, гляньте. Кабаны цепочкой бегут.
- Ну-ка. Что-то не видать, никак глюки пошли?
- Ну что я, врать что ли буду.
- Ладно, некогда любоваться, пошли дальше.
Полётное задание было сформулировано коротко и ясно – поиск пропавшей группы туристов. И вот уже который час им приходится чуть ли не «ползать» по руслам рек, ущельям и прочим закоулкам тайги. Что поделаешь, такой вылет – святое дело.
Через несколько минут они, наконец-то, наткнулись на маленький плывущий караван, но сесть было негде. Сделав круг над пропавшими, вертолёт сел чуть ниже по течению, а сообразительная группа незамедлительно спустилась к ним. Всё, на этот час дело сделано…
...В это время в аэроклубе шла обыденная повседневная работа: бухгалтерия пыталась так переложить бумажки, чтобы можно было вылезти из долгов, парашютисты старались успеть до начала занятий отремонтировать чей-то автомобиль, замы корпели над планами и отчётами, техники колдовали над своими любимыми деталями, а охранник сладко дремал на скамеечке. Но за всеми этими делами отчётливо прослеживалось ожидание.
«Урал» - «восемьдесят первому»… - послышался знакомый голос из сиплого динамика радиостанции.
«Восемьдесят первый» - «Урал» отвечает.
«Восемьдесят первый», траверс Скворчихи, севернее пять, сто – истинной, точку рассчитываю в 25 минут, условия подхода…
Последовавшие специфические радиопереговоры ненавязчиво растворились в галдеже встрепенувшегося сообщества: «Наши возвращаются с «грузом», всё нормально, скоро над клубом пролетят. Айда, братцы, поприветствуем».
Буквально через пару минут все выбежали на площадку перед аэроклубом, а самые отчаянные забрались на крышу. Как только вертолёт появился над их головами, они радостно замахали руками. Видимо в ответ на приветствие, тот описал полукруг, как бы успокоив ожидавших, а затем только направился на аэродром…
После разбора полётов, Тебеньков вышел во двор «размять лёгкие». Простое дело, но для курящего только по праздникам может стать и проблемой.
- Игорёк, чё куришь?
- «Бонд», - коротко и ясно ответил Болмосов.
- Дай сигаретку.
- Саныч, курить вредно. Тем более тем, кто только зазря изводит хороший товар.
- Да я тебе пачку куплю.
- Естественно, всё равно у меня стрелять будешь.
Достав заветную «вонючую палочку» и сделав неглубокую затяжку, «Саныч» отошел в сторонку. Опять в голову полезли мысли о работе. Насыщенный сезон получается – совсем недавно пришлось заниматься «показушными» учениями по линии ГО и МЧС. Патрулирование, «эвакуация пострадавших» и катание начальства прошли «на высшем уровне». Потом – съёмка города для очередных печатных и непечатных изданий, да для телевидения. Тут ещё к целому ряду авиационных выступлений готовиться надо, а времени в обрез. Приходится прогибаться – иначе «труба дело». Так что после всякого рода мероприятий все остаются довольны, только аэроклубовцы испытывают какой-то неприятный осадок. Все уже давно привыкли к многообещающим похвалам, за которыми ничего нет, а иногда даже наоборот. Представить работу любой авиационной организации системы РОСТО в послеперестроечный период сложно, не зная сложившихся условий. А условия эти весьма оригинальны. Чиновникам же, от Москвы до Уфы, попробуй докажи, что ты прав. Так что для того, чтобы идти «в ногу» со временем, работники аэроклубов вынуждены быть настоящими профессионалами в сфере попрошайничества и изобретательства. А для чего? Да для того, чтобы сохранить государству ставшее ненужным ему государственное имущество, да чтобы молодёжь имела хоть какой-то заменитель подъездов и наркотиков. Мечты же о массовых спортивных мероприятиях или о подготовке смены стареющим лётным кадрам в аэроклубах постепенно тают, как в сказке о Снегурочке. Ладно хоть наши помогают, Ахметов не даёт загнуться. Вообще мэр мужик деловой, понимает. Похоже, в отличие от непосредственного начальства, здесь контакт нормальный. Эх, а как хочется выступить на чемпионате России!
- Слышь, Вадим, тут у меня идейка возникла, как увеличить дальность полёта, - начал он, отбросив навязчивые мысли.
- Саныч, погоди, руки только отмою.
- Мужики, ну посудите сами, при перелёте задняя кабина практически используется впустую. А если там установить дополнительный бак, напоминающий по форме человека и с полезным весом до ста килограмм, то вместо 400 километров на экономической скорости можно будет пролететь в два раза больше. Тут на одних посадках сколько сэкономить можно.
- А кому, если не секрет, это нужно, - съязвил Болмосов.
- Саныч, тебе бы в КБ работать. Скоро наш ЯК и разработчик не узнает, - вставил Вадим.
И он был недалёк от истины – для Тебенькова бесконечные идеи по модернизации имеющейся авиатехники уже давно стали неотъемлемой частью жизни. Главное – пройти согласование. Многое из задуманного удалось воплотить в реально работающие узлы. Вот и сейчас, когда предстояло гнать в очередной раз самолёты на авиазавод в Шахты, его волновали вопросы по экономии и денег, и своих нервов. Это только простым обывателям кажется, что работа авиационной организации заключается в полётах. На самом деле – это лишь вершина айсберга. Одной из главных составляющих этой работы является обслуживание и подготовка техники, выполнение регламентных работ и межресурсного ремонта. Вот сейчас как раз и наступил момент, когда необходимо доставить самолёты на завод. А находится он в Ростовской области, так что в копеечку влетает данное и вынужденное «удовольствие». Жизнь же летательного аппарата целиком и полностью зависит от такого рода мероприятий…
Ближе к вечеру отправляющиеся на перегон лётчики собрались в классе.
- Так, УАЗик ушёл, завтра в Саратове будет, подтверждение заявки есть, короче, всё готово, - начал Сергей Шипков, начальник аэроклуба, - в десять вылетаем.
- Аскат Талгатович, ты ничего не забыл загрузить? - встрял замполётный.
- Да нормально всё.
- Короче, я иду ведущим, Сергей за мной, Аскат замыкающим, - продолжил Тебеньков, - план перелёта готов?
- Готов, куда он денется, - ответил Аскат.
- Инженерно-штурманские готовы?
- Ага!
- А план радиосвязи? – спросил Шипков.
- В принципе готов, но нюансы уточним в полёте, - закончил «Саныч».
- Ну, смотри.
Для профессионалов может показаться несколько странным такой разговор, но не будем забывать, что и время было несколько необычным – закрывались десятки аэродромов и гарнизонов, а лететь надо.
Утром следующего дня три самолёта, друг за другом, вылетели из аэропорта «Стерлитамак» в направлении Бузулука. Выбрав необходимые два километра дистанции, маленькая «цепочка» растворилась за горизонтом…
Поелозив в кресле, «Саныч» привычно расположился и настроился к предстоящей работе – посторонние мысли прочь, карта на колени, голова готова к «прокручиванию на 360 градусов». В таких случаях начинаешь жалеть о том, что это спортивный самолёт – автопилота нет, да и трясёт как в УАЗике, а кондиционера … тоже нет. Судьба же ведущего ещё более грустна: и за штурмана отдувайся, и ведомых не потеряй, и радиопереговоры с военными и диспетчерами на тебе, да и все маленькие хитрости тоже твои, а уж если что случись, то крайний есть сразу! Но когда летишь, об этом не думаешь. Просто знаешь, что весь коллектив – это единое целое, независимо от степени загруженности людей, каждый выполняет предназначенную только ему работу. И от того, как он ее выполнит, зависит успех всего перелета…
Ровный гул мотора настраивал на лирический лад, погодные условия позволяли несколько расслабиться. В такой момент появляется возможность полюбоваться уходящим вдаль пейзажем и ощутить великолепие свободного полёта. И хотя «Саныч» осуществил уже более тридцати таких перелётов, всё равно умудрялся каждый раз подметить что-то новенькое в проплывающей под крылом местности. Вот и сейчас он с удовольствием «ориентировался», посылая мысленный привет знакомым дорогам и деревенькам.
Однако скоро выходить из зоны, надо подготовиться к «общению» с диспетчером. Зажав ручку управления коленями, «Саныч» быстренько произвёл необходимые расчёты с помощью навигационной линейки.
- Девяносто один четыреста восемьдесят один, «Ампир» – район, - раздалось в наушниках.
- «Ампир» - район, девяносто один четыреста восемьдесят первый на приёме, - ответил он.
- Девяносто один четыреста восемьдесят первый, выход из зоны во сколько рассчитали.
- «Ампир» - район, выход из зоны рассчитал в тридцать семь минут.
Повернув голову, Тебеньков ещё раз убедился в наличии положенного строя: «восьмидесятый» висел справа, «восемьдесят третий» - слева. Что ж, пока всё нормально, дай бог до конечной точки также спокойно добраться. Аскат и Сергей – бывшие военные лётчики с большим опытом, сообразят, если что.
Многочасовая рутина уже стала подкидывать свои любимые «визитки»: от постоянной работы ручкой управления немного заныли мышцы руки, монотонный гул мотора стал назойливым, а организм жалобно напомнил о намерении съесть чего-нибудь. Эх, скорей бы промежуточная посадка…
...Вот они, долгожданные южные края! За плечами полторы тысячи километров перелёта! За последние годы сумбурного времени удалось впервые вместо пяти этапов перелёта уложиться в два, с единственной посадкой в красивейшем городе Саратове.
Подкравшись между терриконами, группа Яков, благополучно села на коротенькую полосу авиазавода, где приходится применять интенсивное торможение, дабы не выкатиться за её пределы. Покинув кабины самолётов и испытывая чувство блаженной «расслабухи», Тебеньков, Рахматуллин и Шипков «потопали» по ростовской земле. Теперь можно забыть обо всех заботах и тревогах, присущих любому перелёту.
После трудной работы остаётся немного времени для обустройства на новом месте – на очереди гостиница. Прикинув скудные командировочные, «Саныч» приготовился к проживанию в помещении, родственному слову «сарай». Но, в жизни бывают и приятные сюрпризы: гостиница оказалась не очень дорогой и даже комфортабельной. Но, несмотря на благоухающий аромат южного города, Стерлитамак ностальгически проникал в мысли. Невольно сравниваешь чистый и аккуратный родной город с окружающей действительностью…
Через несколько дней, произведя сдачу-приём самолётов, группа снова в воздухе, курсом на Башкирию. Собственно говоря, проблем не возникало, и перелёт проходил нормально: взлёт, посадка, заправка и снова – взлет, посадка, заправка. Как в нудном сериале. Радовало лишь то, что скоро они будут дома, да ещё с новыми самолётами. А уж встретят их как полагается…
В Саратове дали хороший прогноз погоды аж до самого дома, и вот уже проплывает под крылом Пономарёвка, осталось совсем ничего. Но тут «Саныч» заметил приближающуюся «противную стену сырости». Какой протяжённости эта, невесть откуда взявшаяся, низкая облачность предугадать было трудно – прогноз-то не предвещал ничего подобного. Для того чтобы выдержать необходимое расстояние от ставшей подниматься поверхности земли (ведь под ними стерлибашевская возвышенность), тесно сплотившаяся группа была вынуждена набирать высоту и попала в сплошную облачность. Окунувшись в пелену, Тебеньков понял, что лететь неизвестно сколько группой при нулевой видимости совсем небезопасно.
- Шипков, вправо, Рахматуллин влево, на сто восемьдесят градусов, высоту сохранять, выход из облачности доложить сразу, - забыв от волнения позывные, - скомандовал Саныч.
- Понял, понял, - сразу послышалось от обоих.
Выждав некоторое время, он запросил о взятии нового курса, к сожалению противоположного от родного аэродрома, находящегося всего-навсего в ста километрах. Услышав от ведомых подтверждение, проинформировал о принятии мер по обнаружению друг друга и сам плавно встал на разворот.
- Восемьдесят третий, старший до моего воссоединения.
- Понял.
Пошли нудные минуты ожидания выхода из пелены.
- Восьмидесятый, восемьдесят третий, место!!!
- Восемьдесят первый, наблюдаю озеро, или пруд. Держу восьмидесятого.
Глянув вниз, Тебеньков рассердился – среди голой холмистой местности природа раскидала довольно много мелких озёр и прудов. Вскоре, приглядев ретранслятор и нефтяную вышку, он сообщил ориентиры.
- Восемьдесят третий, две вышки рядом наблюдаете?
- Нет. Не наблюдаем. Горючее на исходе, принимаю решение садиться на брюхо.
Сравнив показания своих приборов, «Саныч» психанул. Ёлки-палки, зачем они гоняли на таком режиме!
- Я тебе сяду, твою мать! Две вышки, металлические, ажурные, одна меньше. Буду возле них. Поняли? – плюнув на правила радиообмена, рявкнул он.
- Восемьдесят первый, наблюдаем! – хором ответили ведомые.
Два Яка на приличной скорости приближались к нему. Сделав искусный манёвр, они быстренько заняли своё место в строю и продолжали полёт словно приклеенные.
После того, как он собрал наконец группу «в кучу», стало ясно, что придётся идти на вынужденную посадку – обратно не долететь, вперёд – тоже. Эх, деревенька Токское, принимай гостей! И хотя тебя почему-то никто не слышит, а доложить нужно. Выполнив необходимую формальность, «Саныч» приготовился к очередному испытанию. Авиационные правила строги, уходить с линии маршрута нельзя, да и предписания на такие случаи весьма подробны – потом не докажешь ничего. Садиться же на брюхо совсем не хочется, самолёты новые ведь. В конце концов - инструктора мы или нет?! Сейчас главное - правильно выбрать площадку приземления.
Сделав круг, «Саныч» приглядел насыпь строящейся дороги недалеко от деревни. Выбора всё равно нет – кругом одни овраги, да буераки. Собрав всю волю и то, что к ней прилагается в кулак, запустив по кругу другие борта, он пошёл на посадку. Дождь со снегом, глина, ЛЭП, а тут ещё и знаки дорожные понаставили. Ну, дружище, не подведи!
Словно слившись в единое целое с машиной и ощущая каждую её «клеточку», он уверенно приближался к неизвестности. Касание земли шасси, тряска, небольшой юз и, слава богу, ювелирный «доезд». Вот и пригодилось абсолютно всё наработанное мастерство. Ноющие от напряжения мышцы, мокрая спина и «звенящие» нервы на какой-то миг попросили о пощаде, но нужно сажать других. Поставив самолёт поперёк дороги, он в качестве руководителя полётов стал заводить самолёты на посадку.
- «Восемьдесят третий», меня наблюдаешь?
- Наблюдаю.
- Садись прямо на меня, заходи над сараем, - продолжил наводку Тебеньков. - Так, хорошо. Подтяни! Смотри дорожные знаки.
И вот первый самолёт подрулил к нему. На глиссаде на импровизированную полосу, находящуюся на высоте двух метров над полем, заходил следующий.
- «Восьмидесятый», посадка на дорогу, покрытие сжиженная глина, как понял?
- Понял.
- Не свались в кювет, - продолжил он, с волнением наблюдая за работой Сергея.
Лишь после того, как крайний борт остановился в конце дороги, «Саныч» расслабился. В этот миг он подумал о том, что так и верующим стать недолго. Просто чудом ребята сели без потерь – всё целое. Открыв фонарь, когда двигатели на всех самолётах встали и убедившись, что всё в порядке, он начал хаотично соображать, что делать дальше. Ведь на часовом интервале времени не было связи с диспетчером.
А тем временем, подпрыгивая на кочках, навстречу им уже нёсся милицейский УАЗик…
За стёклами командно-диспетчерского пункта аэропорта «Стерлитамак», именуемого в народе «вышкой», моросил мелкий дождь, плыла низкая рваная облачность. Надежда на сегодняшнее возвращение группы медленно, но уверенно таяла, о чём ясно свидетельствовали выражения лиц находившихся в помещении людей.
- «Ампир» - район, девяносто один четыреста восемьдесят первый, - резко разорвал тишину звук динамика пульта управления.
- «Ампир» - район на связи, - прошипел динамик.
- Девяносто один четыреста девяносто первый, три Як-52, девяносто один четыреста восемьдесят, девяносто один четыреста восемьдесят три, по давлению семь четыре один, триста истинного, Пономарёвка, из Саратова на Стерлитамак, прошу условия пролёта, - продолжился диалог группы с Уфой…
Люба, исходя из своего опыта, быстро определила, что скоро наконец закончится томительное ожидание и уже накрытый дома стол примет своих героев – всё-таки двойной праздник сегодня. Народ, как говорится, уже ногу на стремени держит, слюной давится.
- «Шлямбур», девяносто один четыреста восемьдесят первый, – вновь прерывисто донеслось из динамика.
- Девяносто один четыреста восемьдесят первый, «Шлямбур» на приёме, - ответила Люба и сразу поняла, что Тебеньков её не слышит. Все дальнейшие попытки связаться с ним не имели успеха.
Прекратив «терзать» радиостанцию, она ненадолго спустилась вниз к техникам.
- Ребята, через тридцать минут наши будут дома, готовьтесь.
- Не волнуйся, у нас всё в норме.
По возвращении назад, её взору представилась картина пробудившегося сонного царства: именно в это время на «вышке» бурно радовался «Медведь» (Так прозвали своего любимца Виктора Медведева аэроклубовцы). Он только что приехал встречать своего друга Юру Тебенькова.
- Ура! Молодец Саныч, знает когда прибыть. Я же говорил, что он прилетит сегодня, а вы мне не верили. Я же жду его!
- Вить, тихо! – прервала его Люба, наклонившись над динамиком радиостанции.
А оттуда слышались далеко не оптимистичные команды «Саныча». Через некоторое время стало ясно, что «стая орлов» сегодня не будет отмечать праздники дома. Потянулись томительные минуты нового ожидания. Мёртвая тишина установилась на «вышке» - все, затаив дыхание, слушали эфир.
- Шипков вправо, Рахматуллин влево, на… во… раду…, - сквозь треск в динамике затух радиообмен группы.
Больше разобрать было ничего невозможно и на лица ожидающих наползла тень тревоги.
Через двадцать минут раздался телефонный звонок из Уфы. Военные сообщили, что все три Як-52 благополучно сели на вынужденную посадку в районе населённого пункта Токское, Тебеньков просил прислать машину с авиатехником.
После долгих препинаний, Люба наконец добилась от звонившего дословного пересказа доклада – ей просто было необходимо узнать истинное положение дел, профильтровав положенную «воду». Она решила послать машину с авиатехником и с авиационным имуществом на все случаи жизни.
- Да ладно вам, главное, что все живы-здоровы, - попытался успокоить всех «Медведь», - сейчас всё организуем. Машина есть, за рулём я поеду. Вадик, где будем загружать твоё имущество?
- Половина у меня на аэродроме, половина – в клубе, - ответил Вадим.
После слов Виктора Любу охватило чувство дикой благодарности, нахлынула тёплая волна, а на глаза стала предательски наворачиваться слеза. Какие всё-таки у Юры друзья! Ведь безо всяких просьб, человек бескорыстно и стремительно пришёл на помощь. Даже не являясь работником аэроклуба, он прекрасно знал положение дел в нём – денег на оплату такой поездки в клубе нет, а свой транспорт на ремонте. Да и работников осталось раз – два, и обчёлся. Теперь у неё отпала необходимость искать грузовик, водителя, деньги, горючее, а главное – поедет проверенный и надёжный человек…
Задремав в кабине своего самолёта, «Саныч» почувствовал удар ручки управления по колену. Открыв глаза, он увидел у законцовки крыла яростно трясущего элерон «Медведя». Его широченная улыбка мгновенно сгладила все неровности неожиданного пробуждения. Чувство дикого облегчения и безграничной радости ворвалось в грудь. Как приятно увидеть в такой момент лицо друга детства!
- Ну-у-у! Такое мог сделать только «Медведь»! – вырвалось у Тебенькова.
- Да куда ж ты от меня денешься! – ответил тот, сопровождая ответ крепким дружеским объятием.
Потрепав Виктора и Вадима, «Саныч» двинулся знакомиться с «посылкой» Любы. Ё-п-р-с-т! Чего там только не было! Да с этим запасом можно было бы и просто упасть на землю! Такого он просто не ожидал.
- Ох и забрались, такого круголя пришлось дать, чтобы добраться до вас, - сообщил Виктор, - ладно хоть менты понятливые попадались.
Ранним утром 15 апреля раскисшая дорога подсохла, и всех захватило ожидание. Вылет назначен на 11 часов местного времени, на небе наконец-то ни облачка. За день до этого группа прошла контроль готовности к вылету, для чего понадобилось добраться на любезно предоставленной сотрудниками местного УВД машине в Бузулук. Опять же благодаря местной администрации ребята оказались в гостинице, где их сытно накормили, и было найдено необходимое количество топлива, причём бесплатно и от души. Вот это действительно по-русски!
Размер «полосы» был промерен собственными ногами не единожды. И вот, приняв все меры предосторожности и получив разрешение на вылет, они приготовились покинуть гостеприимное Токское. А на околице собралась почти вся окрестная братия: доярки, пастухи, механизаторы, начальство, ребятня, милиция и даже коровы. В этот момент почему-то вспомнился фильм о том, как встречали челюскинцев.
Первым взлетать «восемьдесят первому». Взлётный участок – двести метров, ширина насыпи 6-7 метров, с кюветами по обе стороны в полтора-два метра, а тут ещё и две линии электропередач поперёк дороги. И с этого участка надо взлететь. В голове «Саныча» невольно возникла мысль: «А как же мы сели!? Это же взлёт с палубы авианосца!»
Как бы то ни было, а они взлетели, причём нормально. Набрав высоту, Тебеньков сразу успокоился – если матчасть не подведёт, то через сорок минут они будут дома, так как топлива было достаточно, чтобы держать повышенную скорость.
И вот на горизонте появились голубые шиханы, перед которыми раскинулся искрящийся на солнце родной Стерлитамак. Рассредоточившись по команде, самолёты направились на посадку…
С самого раннего утра весь личный состав аэроклуба готовился к приёму своих «дальнобойщиков». До половины двенадцатого аэропорт гудел как улей, нет, он больше походил на муравейник. Люба находилась на «вышке» (а где ей, собственно говоря, ещё находиться), когда динамик радиостанции знакомым и родным голосом сообщил:
- «Шлямбур», девяносто один четыреста восемьдесят один, вошли в вашу зону, три Як-52 с посадкой к вам, подскажите условия.
Для всех находящихся рядом это сообщение прозвучало как бравурный марш. Некоторые из «особо приближённых» кинулись драть ещё не распустившиеся до конца оконные цветы и с этими «букетами» понеслись на поле. Вскоре редкая, но не менее ценная, толпа застыла в ожидании на взлётной полосе. На горизонте появились три чёрные точки, медленно превращаясь в цепочку самолётов.
Посадка произошла лихо и гладко. После заруливания на стоянку, лётчики заглушили двигатели и ожидающие наперегонки кинулись к ним. Пока они приближались, «Саныч» степенно ковырялся со своей бесценной сумкой с документами, Аскат важно складывал карты, а Сергей стремительно спрыгнул на землю. Встав на колени, он радостно поцеловал родное дерновое покрытие аэродрома с пожухлой прошлогодней травой…
...Через два дня наши герои получили полный разгон от уфимского начальства, а через три недели из Москвы, Центральным Советом РОСТО, им была объявлена благодарность за грамотные действия в особых случаях.
ТОЧКАНа берегу небольшой речушки, между журчащими перекатами уютно расположился брезентовый лагерь. Тихая звёздная ночь ласковым покрывалом спускалась на очертания седых уральских гор, по ущелью потянуло весёлым дымком, а отблески костра неведомым танцем бились о палатки…
Взяв топор, я отправился пополнить ночной запас дров. В нашей компании всё происходит обычно само собой – каждый знает, когда и что ему нужно сделать и, упаси господи вспомнить слово «заставлять». Походив с различными группами, такой расклад начинаешь ценить и уважать. Сразу чувствуешь себя свободно и комфортно. Да ладно, что это меня на сантименты потянуло? Ну вот и подходящее деревце: и небольшое и толстенькое. Эк тебя дятлы отдубасили, наверное, тут целая стая пировала. Что ж, теперь и мы поработаем санитарами леса.
Размявшись на «древотренажёре», я потащил сучкастый ствол через кусты шиповника. В наказание за проход без разрешения и нарушение тишины дежурный куст грозно щёлкнул меня по шее. И что ж ты брат такой колючий?! Вырвавшись на добрую поляну, я замер. Сколько раз смотрю на млечный путь сквозь кристально чистый горный воздух, столько не могу не впадать в какое-то радостное детское состояние. Все-таки, какое это прекрасное место – лес и горы.
Тем временем наши женщины лихо и дружно «наяривали на кухне», аппетитно стуча ножами и гремя посудой, располагая к неторопливой туристской трапезе и общению. Причём добровольно и с азартом, явно радуясь лесному братству. Тихонько подглядываю за женой и удивляюсь, – до недавних пор она весьма чувствительно и негативно относилась к предложениям «попоходить». Вот что значит попасть в «свой контингент».
- Девчонки, не забыли тару в «холодильник» положить? – Намекаю на одиноко торчащее горлышко.
- Да масло вроде и так ничего. – Смеётся Оксана. – Разве что вам загустить.
- Ну что, когда приступим к дегустации? – Потирая руки, спросил невесть откуда материализовавшийся «рыжий» Юра.
- Юр у нас сегодня хватает: лётчик, авиатехник и милиционер или – «большой», «маленький» и «рыжий». К тому же, кроме имени их объединяет и многое другое: гостеприимные, добродушные, «плодовитые», с коэффициентом лживости равном нулю.
- А у нас всё готово, не знай, где вас носит. Ладно у вас жены сообразительные, с костром сами управились. – Быстренько подколола Люба.
- А что с ним управляться, горит себе и горит, большого ума не надо. – Парировал «большой» Юра. – Всё, всё, молчу.
Да, с костром мы действительно оплошали, оставили женщин с минимумом дров. Когда утром разбивали лагерь, я было решил побольше натаскать сразу, но, вернувшись с очередной партией, обнаружил весьма поредевший коллектив. А где мужики? Пытаются добыть подножный корм, ухи им захотелось. Тогда моё место среди них.И схватив удочку, я тоже двинулся искать рыбное место. Ну что тут поделаешь – азарт. Быстрая переправа по торчащим из воды камушкам и вот вроде что-то подходящее. Здесь явно должна быть яма. Червяк на крючке, новый поплавок, фирменная леска – короче, держись рыба. Забрасываю и, о чудо, поплавок стремительно уходит под воду. Наверное голавль клюнул. Подсекаю и икаю – секельда какая-то, мальки, наверное, больше бывают. А так вроде симпатичная, даже крапинки как у форели. Только я выбросил микрофорель в родную стихию, рядом нарисовался Тебеньков.
- Ну как, клюёт?
- Только успевай червей менять! – Вру я.
- А я что говорил, Вадик здесь во-о-т такую поймал. Рыбалка тут отменная. – И он с достоинством удалился в сторону заросшей заводи…
И вот сейчас, у вечернего костра, мне захотелось напомнить ему об «отменной рыбалке».
- Саныч, а ты случайно речку не перепутал? Что-то рыба здесь ну уж о-о-чень большая.
- Не, ну правда, в прошлый раз поймали, спроси у Вадика.
- Да ладно, есть же уха. – Вклинилась Люба.
- Такой ухи я ещё не едал, – как ей не лень было этих мальков собирать и обрабатывать. Она, бедненькая, всех мужиков с ведром обегала, да ещё меня поругала за то, что выбрасываю. Ну уж очень рыбу любит. Раз мясо с детства не ест, значит компенсировать приходится рыбкой.
Достав из речного «холодильника» подлежащий охлаждению продукт, мужики водрузились вокруг «стола». Эх, какой стол получился! Загляденье. Просто и красиво.
- Как говорит Булдаков: за природу! – подняв свою кружку и широко улыбаясь, произнес Тебеньков.
- За встречу, ребята.
- Да, давненько мы вот так не собирались. То работа, то семейные заботы, то какие-то причины обрубали наше желание собраться и отправиться куда глаза глядят. За это время только два раза в году, и лишь в усеченном варианте, мы ненадолго встречались на свежем воздухе: это два непререкаемых праздника – день ВДВ и день Авиации. Зато запомнились они покрепче, нежели некоторые походы, - спасибо аэроклубовцам. До сих пор восхищаюсь организацией и проведением этих праздников 1997, 1998 и 1999 годов. Я тогда просто «отогрел» душу. Для меня лично гораздо приятнее посидеть под крылом самолёта, посмотреть показательные выступления, или же помочь в укладке парашютов и их «развозе», чем отмечать такие даты мордобоем «чёрных» да беспробудной пьянкой в городских парках. Кстати, а ведь никто не заставлял их делать это.
А сегодня в отблесках пламени отражались долгожданные, знакомые и непосредственные, почти с детским выражением, лица. Даже не верится, что они бывают суровыми. А ведь этим людям повидать довелось немало. Вот Вадим например, «афганец» со значительным числом боевых вылетов. Или рыжий Юра: трижды в Чечню отправлялся гад, а мне его жену успокаивать доставалось. Или вот Расиль: ни за что не догадаешься, что он и великолепный уролог и такой же, только самодеятельный, конструктор авто-мото-авиатехники. Да что говорить, все здесь собрались «уникумы». Просто всех их объединяет любовь к небу и природе, а также не модный сегодня патриотизм.
- Ну что, между первой и второй - перерывчик небольшой. – Провозгласил после уничтожения салата Вадим.
- Тогда за женщин. Они у нас ну просто клад. – Явно подхалимская песня полилась из наших уст.
- Точно девчонки, давайте за нас выпьем, мы тоже не с ёлки достались. – Энергично добавила Татьяна.
Сказано – сделано. По телу приятно растеклось тепло, а все вокруг стали ближе сердцу. Не обольщаясь насчет идиллии в жизни, сегодня я её допускаю. Всякое бывало, – но ведь оно в прошлом. «Похрумкав» огурцами и посмеявшись над некоторыми ситуациями недавнего прошлого, мы снова подняли кружки.
- Третий, братцы. – Сказал «маленький» Юра и все молча, не чокаясь, выпили.
Третий тост у нас всегда за тех, кого нет с нами. Как правило, большинство на нём и заканчивает употребление алкоголя. Помянуть – свято, тем более что горечь утрат проходит не сразу.
Тут мне что-то вспомнилось о том, что наши летчики и парашютисты довольно таки суеверные люди. Некоторые правила я усвоил тоже. Например, они никогда не говорят «последний», предпочитая слово «крайний». То же самое и с нумерацией самолётов и парашютов.
Блики от костра высвечивали наши контуры, на «столе» играла пламенем свеча, а настроение становилось совершенно романтическим.
- Виталь, что ж ты гитару не взял? – грустно спросила Люба.
- Да, действительно почему? – добавила Оксана.
- Знаете, просто захотелось лес послушать, да и надоело.
- Жаль, а то как бы здорово было.
Мне действительно на данный момент не хотелось мучить инструмент, хотя знаю, что им нравится авторская песня. Мы и познакомились, когда выступали с концертом на 60-летии аэроклуба. Тогда было много народа и вечер неплохой получился. Кого-то из своих инструкторов я вспомнил, а меня так и не вспомнили – ведь сколько таких, как я, прошло через их руки. Вот и пришлось заново знакомиться. А дальше всё пошло поехало…
- Кстати, Игорь Фофанов кассету своих песен записал. – Проинформировал я собравшихся (он тоже когда-то летал на ЯК-12). – И сборник стихов выпустил.
- Молодец Игорёк! Когда будем ознакамливаться? Обмывать будем? Надеемся, что это только начало. – Посыпалось со всех сторон.
- Помяните мои слова, это золотой фонд города, только пока не признанный.
- Да у нас почти все не признанные. Вот «сыграем в ящик» и будет всё по-другому, так уж в России водится.
- Сейчас «хапать» водится, да о своей шкурке думать.
- А не переменить ли тему? Начали за здравие, а кончаем… Как там чаёк? – встряла Люба.
- Сейчас будет, со свежей травкой. – Выдал Ришат.
Ришат у нас признанный заварщик чая. И хотя они с «рыжим» не имеют никакого отношения к самолётам и парашютам, в этой команде являются своими. Сняв котелок с «костровых», «старый камнерез и бродяга» стал производить свои хитрые манипуляции с кипятком. Чудесный запах из «дымящейся» ёмкости говорил об очередном успехе.
Горячий чай, звёздное небо, треск поленьев благодушно успокаивали натруженный за рабочую неделю организм…
Утром мы с Юрием Ивановичем пошли за грибами, причём почему-то в гору. Как и следовало ожидать, там мы ничего толкового не нашли. Будем считать это утренней зарядкой. Вернувшись в лагерь, мы устроились на берегу.
- Эх, красота! Спасибо, что вытащил. А то можно и протухнуть в городе. – Начал Юра.
- С долгами-то есть подвижки? - зная его проблемы, я решил хоть чем-то помочь.
- Задвижки есть, а подвижек пока не наблюдается. Скоро отключат всё нахрен.
- Слушай Иваныч, давай ко мне сторожем. Место свободно, бегут заразы. Всё равно без зарплаты сидишь, а тут хоть немного, да подзаработаешь. Хотя бы временно, пока у вас разборки идут.
- Не обижайся, Васильич, но не могу. Сам знаешь, прикипел.
- Понимаю, но всё равно подумай.
- Знаешь, если бы не аэроклуб, то даже не знаю, куда бы меня кривая дорожка завела. – Он вдруг повернул тему.
- Уверен? – спросил я.
- Сам посуди. С кем общаться приходилось – то пивнушка, то ещё что. А здесь – вся жизнь перевернулась. А то, что травма была – так это дело случая. Наверное, без клуба быстрее бы «кони двинул». Жалко, что кинули нас, как хлам ненужный.
Да, действительно крайний год выдался для работников аэроклуба сумбурным и малоприятным. Сначала клуб закрыли для перерегистрации, потом что-то делить начали, потом что-то не поделили с новым республиканским начальством и так далее. В принципе, зная все детали и проблемы, связанные с аэроклубом, я больше не пытался найти логические объяснения происходящим событиям. Тем более, когда руководствоваться приходится правилами: «не лезь не в своё дело» и, «если что-то не нравится, то не рассуждай и не осуждай, а иди туда и попытайся переделать». Хотя очень жаль, что такую организацию, с мощнейшей базой, как-то невзначай «раскатали». А ведь это многие и многие человеческие судьбы.
- Будем верить, что всё к лучшему.
- А может оно и действительно так. Всё равно когда-нибудь поймут, что это нужное и полезное дело. – Поддержал Юра.
В этот момент мне почему-то вспомнился военно-спортивный лагерь и его заключительная часть. Ребята изображали воздушное нападение, довольно метко бомбя взрывпакетами лагерь, не забывая при этом о технике безопасности. Я тогда работал директором военно-патриотического объединения «Отечество», куда, кстати, меня «сосватали» всё те же аэроклубовцы. Это они однажды попросили меня скрасить досуг своих курсантов-практикантов – организовать вылазку на природу, концерт и просто пообщаться с ними. Тогда я впервые побывал в «шкуре замполита» и работать с курсантами мне понравилось. Что и говорить, достаточно увидеть один раз, как прощаются те со своими инструкторами и работниками клуба – слёзы, обнимания и обещания писать письма и приезжать в гости, которые всегда выполнялись. Так вот, посовещавшись между собой, эти лётчики-налётчики «рекомендовали» мою кандидатуру Володе Куликову, начальнику отдела по делам молодёжи администрации города, и лишь потом меня самого об этом предупредили. Ох и умеют они людей уговаривать! А Володя тоже человек свой, хоть и компанейский, но весьма проницательный. К тому же идей в его юмористичной душе всегда хватало. Вот и стал я неожиданно с молодёжью работать, а клубовцы вместе с туристами помогали мне. Хотя и с трудностями, но это было здорово – словно снова в армии побывал, да и пацаны довольны остались. Если кому-то из них наша работа поможет в дальнейшей армейской деятельности или избавит от гибели, то я считаю свою миссию на той должности выполненной. А уважаемые аэроклубовцы постоянно занимались этим, и без эмоций, как-то даже буднично.
- Юр, а помнишь работу с «Отечеством»?
- Да мне больше с техникой работать нужно было.
- Это я хорошо запомнил. – Влился в нашу беседу неожиданно появившийся Тебеньков. – Особенно некоторые авантюры, рожденные в недрах отдела молодёжи.
Мы дружно «поржали» над прошлыми историями. Жаль, нельзя пересказать другим – упали бы со смеха.
- А, всё вам шуточки. Там у нас ничего не осталось?
- Не, всё некоторые мыши окопные, да кони педальные изничтожили.
- Мальчишки, завтракать. – Плавно донеслось до наших ушей.
- Ну что, за дело. А потом мы с тобой давай хариуса половим. – Важно произнёс «большой» Юра и мы направились к палаткам…
...Ближе к обеду наш палаточный лагерь свернулся. Собран мусор, облагорожена территория, упакован жалкий улов и вот уже заурчали двигатели «железных коней». Прощаемся с гостеприимным местом, благодарим речку и погоду за предоставленную возможность отдохнуть и отправляемся в дальнейший путь. По буеракам и извилистым лесным дорогам маленькая колонна направилась к цивилизации. Преодолев несколько бродов и пошкрябав днища машин о колючки, мы вырываемся на галечную трассу. Ещё час, и впереди уже маячат родные шиханы, а шины шелестят по асфальту.
- Смотрите, парапланеристы Тра-тау освоили. – Я показываю своим на купола, порхающие разноцветными бабочками вокруг вершины.
- Красиво, правда?
- Это Фёдоров тренируется со своими ребятами. – Комментирует Люба.
- Вот молодцы. Его в книгу рекордов Гиннеса внесли или нет, не помните?
- Пока нет, что-то там нестыковочка вышла.
- Лен, представляешь, он на параплане отсюда до Оренбургской области долетел, - говорю я жене, - но рекорд не зафиксировали. Недавно статья в газете была о нём, ничего так. Он ещё и экстремал оказывается.
- Слышь, Виталь, давай как-нибудь соберёмся, да полетаем. Возьмём параплан, верёвку, привяжем к твоей машине и айда-инды. «Медведя» с собой прихватим, он большой любитель таких дел. – Предложил Юра. – Только я летать не буду, вам подмогну лучше.
- Ну ты, Юрий Саныч, молодец. Без мужа меня оставить хочешь. Только параплана ему и не доставало, и так уж весь. – Бросила жена.
- Лен, а ты спроси его, что ж он сам-то в кусты. – Предложила Люба.
- А я высоты боюсь. – Предупредил вопрос лучший пилотажник Башкирии.
Чтобы получше разглядеть полёты я сворачиваю на просёлочную дорогу. Времени, как обычно, не хватило на то, чтобы подобраться ближе. Оставалось лишь перекурить. Насладившись созерцанием полётов, мы отправляемся дальше, и лишь пыль за задним стеклом напоминает об уходящем. Что ж, в добрый путь! И Нам, и Вам.
НЕМНОГО ИСТОРИИ. Часть 3Разбирая скудные документы по истории стерлитамакской авиации и воспоминания её работников, невольно замечаешь, насколько засекреченными в отдельные годы были эти организации и насколько не думали о сохранении исторических материалов. Хотя, если поработать ещё лет пять над этой темой, то наверняка она будет раскрыта полностью. А пока с большим трудом удалось соединить противоречивые данные и найти некоторые весьма интересные статистические отчёты. Например, на сегодняшний день можно почти точно назвать фамилии и годы работы всех начальников аэроклуба и количество подготовленных специалистов и спортсменов. Я думаю, необходимо обязательно упомянуть в этой главе об этих людях, несколько расширив предыдущий исторический материал.
Первым начальником стерлитамакского аэроклуба считается Башин Константин Егорович, занимавший эту должность с 1935 по 1939 год. Следует отметить, что бывший командир эскадрона совершил свой первый самостоятельный вылет и прыжок с парашютом уже в сорокалетнем возрасте. С 1939 по 1941 год, исходя из некоторых источников, начальником был Гущин А., но по нему не удалось найти ничего подробного. Лишь на фотографиях, где снят передовой экипаж стерлитамакского аэроклуба и в газете «Красная Башкирия» за 1940 год, можно разглядеть молодого жизнерадостного офицера. В 1941-42 г.г. аэроклубом руководил Левин. Период с 1946 по 1949 год остался несколько размытым, видимо из-за передачи самолётно-планерной станции в Уфу. Данных о начальнике не нашлось вообще, но это – дело времени. С 1952 по 1959 год командовать возвращённым клубом пришлось Милицкому Николаю Александровичу, а затем Михайлину, но уже в Сибае. И только с 1964 года пошла подробная информация и о руководителях и о показателях. С этого времени по 1971 год начальником аэроклуба работал Малинин Владимир Иванович. По воспоминаниям сослуживцев, это был период роста клуба и расцвет планерного направления в его работе, а Владимира Ивановича вспоминали только добрым словом.
В 1971 году аэроклуб принял Герой Советского Союза Секин Владимир Алексеевич, проработавший на этом посту до 1977 года и поднявший вверенную ему организацию на высочайший уровень. В этот период аэроклубовцы стали жить почти по-военному, даже самолёты на стоянке по ниточке выравнивали. Но о строгом начальнике всегда говорили с глубочайшим уважением, а сам Секин до сих пор регулярно наведывается к своим подопечным. Затем, с 1977 по 1981 год, аэроклубом руководил Гесс Виктор Викторович. После него начальники стали меняться гораздо быстрее, а с чем это связано – сказать трудно. Вероятнее всего сработало нежелание лётчиков становиться администраторами. В 1981 году место начальника занял Шарафутдинов Радик Сайфуллович, позволивший переместить стерлитамакский аэроклуб в Янаул и которого в 1983 году сменил Полищук Валерий Иванович, проработавший до апреля 1984 года. Потом всего три месяца успел поработать начальником аэроклуба трагически погибший Мустаев Марс Сабирович. В июне 1984 года на эту должность назначили Курманаева Талгата Гизатулловича. С 1987 по 1989 год клуб возглавлял Грищенко Сергей Иванович. А вот с 1989 по 1994 год пошла полная чехарда. Начальники менялись, как перчатки. Судите сами: 1989-1990 год – Ильичёв Вячеслав Михайлович, 1990-1991 год – Булат Валерий Васильевич, 1991-1992 год – Болотина Любовь Леонидовна, январь – июнь 1992 года – Сайфутдинов Айдар Байкалович, июнь – декабрь 1992 года – Хабибов Тагир Фуатович, 1993-1994 год – Киселёв Станислав Алексеевич.
Справедливости ради напомню, что благодаря усилиям одного из этого списка аэроклуб вернулся в родной Стерлитамак. Это Болотина Л.Л., которая вопреки всем препонам сумела перевести клуб в город.
В 1994 году наконец наступил стабильный кадровый период, хотя с предыдущего года стали появляться тревожные симптомы хронической финансовой болезни. К тому же была совершена важнейшая ошибка – аэроклуб перерегистрировался как предприятие, со всеми вытекающими последствиями. С 1993 по 2001 год стерлитамакский АСК погрузился в самую грустную пору своей истории. Но вернёмся к персоналиям.
С 1994 по 1997 год аэроклуб возглавлял Шипков Сергей Алексеевич, с 1997 по 2000 год – Тебеньков Юрий Александрович. В этот отрезок времени клубом выполнялся госзаказ по подготовке призывников для ВДВ и курсантов-лётчиков оренбургского кадетского корпуса. Своих же курсантов можно было пересчитать по пальцам. Зато они были настоящими фанатами самолётов, ибо их возраст размещался в диапазоне от 35 до 49 лет. Последние два года руководить остатками аэроклуба досталось Рахматуллину Аскату Талгатовичу.
Чтобы не быть голословным приведу некоторые цифры, говорящие о проделанной только аэроклубом работе. За время своего существования Стерлитамакский АСК по имеющимся на сегодня данным подготовил 1380 спортсменов-лётчиков, более 400 планеристов и более 7.5 тысяч спортсменов парашютистов. Из них 2 мастера спорта СССР по планеризму, 1 мастер спорта по самолётному спорту, 6 мастеров спорта и 10 кандидатов в мастера спорта по прыжкам с парашютом. Команда спортсменов-парашютистов нашего аэроклуба с 1980 года более 30-ти раз принимали участие в соревнованиях различного ранга, в различных регионах страны. Причём, в 1988 году они стали призёрами кубка «Большой Урал» (п.Янаул) и кубка Поволжья (г.Казань), в 1989 – бронзовыми призёрами кубка «Наты Бабушкиной» (г.Йошкар-Ола), а в 1990 году стали бронзовыми призёрами чемпионата РСФСР зоны Урала. На базе нашего АСК в 1986 и 1988 годах проводились тренировочные сборы по подготовке к чемпионату мира сборной команды СССР по групповой акробатике под руководством старейшего тренера сборной СССР Газетова Владимира Викторовича, где непосредственно принимали участие и наши парашютисты.
К сожалению, лётчикам стерлитамакского АСК не удалось выступить на чемпионатах СССР и России, хотя они постоянно к ним готовились. В основном, главным препятствием на пути к их цели становились финансовые трудности. Зато они преуспели в показательных выступлениях, проводившихся в различных городах и населённых пунктах Башкирии и за её пределами. Правда, не всегда с ними рассчитывались за проделанную работу, а иногда даже выдавали за других. Я прекрасно помню случаи, когда летали наши, а печатали в прессе и говорили на телевидении о том, что это либо уфимский аэроклуб, либо кто-то аморфный. Но для жителей городов Уфа, Стерлитамак, Салават, Ишимбай, Кумертау, Нефтекамск, Сибай, Бирск, Мелеуз, Дюртюли, Баймак, Туймазы, Чкаловск, посёлков Серафимовский, Бураево, Янаул, Калтасы, Красноусольский, Куеда, Чернушки и ряда сёл было неважно, кто летает на их празднике и радует душу. За несколько лет такие мероприятия успели стать традиционными и немного отдалили «голодную смерть» клуба.
Что же касается аэропорта «Стерлитамак» и его руководителей, то это тема пока ждёт своего часа.
ПОСЛЕСЛОВИЕТихим зимним вечером, только-только расслабившись после рабочего дня, я погрузился в чтение газет. Новые номера были быстренько прочитаны «по диагонали» и на стол снова легла старая газета «Стерлитамакский рабочий». Статья Марины Вороновой пятилетней давности тесно переплеталась с рассказанными выше аэроклубовскими историями, показывая упущенные мной моменты. Вдруг дверь кабинета резко отворилась и в дверном проёме нарисовались розовощёкие после мороза Люба и Расиль. Судя по их лицам, пришли они явно с какой-то целью.
- Здравствуйте, здравствуйте. Там лето случайно не наступило? Или землетрясение будет? – начал я своё приветствие, - Сколько лет, сколько зим?
- Да ладно тебе, вот привела ещё одного, - сказала Люба.
- Мне тут сказали, что у тебя какие-то вопросы надо уточнить, - добавил Расиль, - Да и в музее давно не был.
Действительно, давненько не виделись. Зато в последнее время валом повалили те, кого ранее приходилось вылавливать. Буквально вчера, стоило мне выехать в Уфу, заезжали Тебеньков с Камилем Ахатовичем, затем «ейский» Серёга осчастливил своим появлением. А некоторые бывшие аэроклубовцы вообще «прописались» здесь. Собственно говоря, такая активность возникла из-за моего желания собрать где-нибудь вместе героев книги, провести коллективную диагностику рукописи и получить разрешение на отражение их истинных лиц, а заодно посидеть «за рюмкой чая». «Ответственной», как обычно и почти добровольно, пришлось стать Болотиной–Тебеньковой, ввиду неугомонности характера и «торчащего шила» в одном месте. И вот теперь по очереди народ знакомится с материалом, а я мотаю на ус новые интонации и замечания.
- Вот, принесла от Анатолия Фёдоровича, - сообщила Люба, положив на стол какие-то бумаги, - Как ты просил.
Посмотрев повнимательнее, я увидел всё ту же старенькую газету, которую только что читал. Ну что ж, видимо самому провидению угодно, чтобы этот материал обязательно отразился в крайних строках этой повести. Это так знакомо!
«Я всё ещё иногда летаю во сне, хотя уже лет десять, как не расту. Порой тело моё вместе с бьющимся у горла сердцем взмывает ввысь, и тогда оно теряет вес, а голова кружится, как карусель… А бывает ощущение, что проваливаешься куда-то глубоко в бездну и летишь вниз, всё равно испытывая сладкое головокружение от полёта со знаком минус.
Подобные вещи случаются с каждым. Люди летают во сне и почему-то очень любят небо. Это наталкивает на немного сумасшедшую мысль о том, что нашими предками были вовсе не закованные в панцирь древние рыбы и даже не хваткие сметливые обезьяны, а птицы…»
Оторвавшись от листа, я незаметно взглянул на Расиля. Он так внимательно и сосредоточенно изучал текст, словно предстояло отвечать на экзамене. Ладно, пусть «въедет» в тему, а мы продолжим конспектирование.
«Между полётами во сне и наяву – огромная пропасть. Попробуйте перебросить через неё зыбкий мостик мечты и вы увидите, как трудно, практически невозможно сделать первый шаг, который смог бы приблизить вас к заветной цели. Большинство из нас так и остаётся у края, раз и навсегда выбрав средой своего обитания такую надёжную и такую знакомую землю.
И есть другие, их немного. Мы называем их чудаками, романтиками, фанатами, а в глубине души завидуем им».
- Мне очень нравится эта статья, - сказала подошедшая Люба.
- Согласен. Мы тоже стараемся. У меня теперь маленькая мечта появилась – чтобы вы мне персонально хотя бы раз помахали крыльями.
- Не волнуйся, как только - так сразу.
- Что ж, подожду.
Сказав это, я вдруг подумал, что после событий в США 11 сентября 2001 года у некоторых наших особо радивых служб может возникнуть соблазн скинуть беспокойное авиационное хозяйство куда подальше, и тогда понадобится много лет, чтобы возродить возможность обретать крылья страждущему молодому поколению.
- Ты читал во вчерашней газете об аэроклубе, Аскате и Тангатарове? – спросила Люба.
- Читал. Статья не очень понравилась, несколько кургузо получилась. Но то, что данная тема не забыта - радует. А то, что республиканский председатель генерала получил и то, что наши возобновили прыжки? В принципе обнадёживает.
- Будем надеяться.
Последовавшая дружеская беседа затянулась и мы заварили чаёк. Сжимая горячую кружку и глядя на них, я ловил себя на мысли, что и аэроклубовцы и их история стали неотъемлемой частью и моей жизни. Я мог быть одним из них, но так получилось, что юношеская мечта разбилась о дембельские заблуждения, и четырёхлетний путь в лётное училище закончился демонстративным уходом из оного. Но в душе что-то осталось, причём навсегда. Даже авиационный институт был выбран только из-за такого родного названия. И когда после почти пятнадцатилетнего перерыва удалось вновь ощутить упругость воздушного потока и лямки парашюта, жизнь опять приобрела столь необходимые оттенки. Спасибо вам, ребята.
Стерлитамак сегодня – единственный город в Башкирии, где человека могут научить и летать, и прыгать, и где остались люди, которых смело можно назвать мастерами своего дела и энтузиастами. Это мужественные и счастливые люди, сумевшие сделать мечту реальностью, а сон – явью. И неважно, что сейчас такое бестолковое время и на них «нет спроса», ещё не всё потеряно и уже забрезжила на горизонте полоса надежды.
Перед тем, как разойтись, ребята процитировали слова Анатолия:
- У Ремарка в «Трёх товарищах» есть персонаж, которого друзья называют последним романтиком. Хотелось бы, чтобы я и мои товарищи не стали последними из романтиков. Верю в то, что мальчишки, которым сегодня пятнадцать, не останутся равнодушными к небу и однажды захотят покорить его.
январь 2002 года
